– Что с тобой случилось? – боясь потерять самообладание, поинтересовался доктор.
– Я занимаюсь спортивной гимнастикой, – пояснил мальчик, – на тренировке упал с колец, головой тюкнулся. На полу лежали маты, сейчас у меня уже ничего не болит, но тренер испугался.
Покойный Никита тоже по мистическому совпадению занимался спортивной гимнастикой. Фотов испугался, что потеряет сознание, перед ним сидел его покойный сын. Живой.
Глава 2
Найти детдом, в котором жил Афанасий, оказалось просто. Следующую неделю Игорь и Аня исподтишка следили за мальчиком, наблюдали, как он идет в школу, бегает с другими детьми, и все больше убеждались, что видят родного сына. Решив забрать паренька, Фотовы прикатили в интернат, но, понимая, что о воскрешении Никиты говорить не стоит, их сочтут сумасшедшими, просто попросили директрису познакомить их с мальчиками-подростками. Ангелина Борисовна протянула им альбом.
– Сначала на внешность гляньте, затем биографию почитайте, меддокументы посмотрите.
Афанасий, конечно же, ничего не знал о происходящем. Мальчик был немало удивлен, когда в спортзал, где он занимался, влетел вроде знакомый мужчина и закричал:
– Аня, вот он!
Вслед за ним вбежала полная женщина и разрыдалась:
– Никита, ты вернулся.
Афанасий не успел опомниться, как незнакомка кинулась его обнимать. Мальчик начал отбиваться, тренер Юра бросился ему на помощь. С теткой приключилась истерика, ее муж тоже зарыдал. Юра понял: происходит нечто странное, отпустил всех детей, оставил одного Афанасия и стал расспрашивать незнакомцев. Игорь вынул из сумки фото и положил его на стол.
– Кто это?
– Фася, – удивился тренер, назвав мальчика так, как к нему обращались друзья.
Рыбаков сразу узнал себя.
– Это я. Точь-в-точь такой снимок в школе на доске почета висит.
– Нет, – возразила, всхлипывая, Анна, – перед вами Никита, наш погибший несколько лет назад сын. Детка, как давно ты в интернате?
– С рождения, – ответил мальчик, – я подкидыш. Найден на ступеньках дома малютки.
– Нет, нет, – заломила руки Фотова, – я не могу ошибаться. Ты Никита.
– Глупо приезжать в спортивный центр и кидаться на ребенка, – рассердился Юра. – Не спорю, пацан на фото и Фася прямо одно лицо. Но Рыбаков точно из детдома. Вам туда надо, к директрисе.
– Мы ходили к ней, – пояснил Игорь, – Ангелина Борисовна рассказала нам о тех, кого можно забрать. Про Афанасия сначала даже не упомянула. Когда мы назвали фамилию и имя, она заявила: мальчик не подлежит усыновлению.
– Почему? – удивился Афанасий.
– По словам местной начальницы, у Рыбакова есть родители, он не отказной, отдан в детдом временно, – объяснила Анна.
Афанасий разинул рот и повторил:
– Родители?
– Она так сказала, – заплакала Анна, – но я же вижу, ты Никита! Мой! Живой! Мы с папой узнали, где ты тренируешься, и пришли, чтобы тебя обнять!
Вернувшись в детдом, Афанасий прямиком направился к директрисе, сообщил ей, что случилось на тренировке, и прямо спросил:
– У меня есть отец и мать?
– Извини, милый, ты подкидыш, – вздохнула Ангелина, – хотя, конечно, у каждого человека есть родители. Иначе как он на свет появился?
– Почему моего фото нет в альбоме? – возмутился Фася.
Ангелина достала из шкафа толстый том, перелистнула страницы.
– Вот оно!
Подросток пришел в недоумение.
– Но Фотовы сказали…
– Они не только мое наказание, их во многих детдомах знают, – махнула рукой Ангелина. – Фотовы говорили тебе, когда погиб Никита?
– Года два-три назад вроде, – без особой уверенности ответил мальчик, – как-то так.
– Сюда они уже давно ходят, – грустно объяснила Ангелина, – сначала я им поверила. Привела подростка, о котором пара сказала, что он вылитый их Никита, это случилось лет десять-двенадцать назад. Ой, нет смысла тебе все рассказывать. Фотовы психиатрические больные, не агрессивные, тихие. Детей у них никогда не было, на этой почве они умом и тронулись. Два раза в год, осенью-весной, у них случается обострение. Муж с женой начинают ходить по школам, снимают чью-то фотографию с доски почета. Твоя же там висела?
– Да, – согласился Афанасий, – лучший ученик месяца. Я ни одной четверки не получил за это время, только пятерки.
Ангелина убрала альбом.
– Потом они со снимком несутся к классному руководителю мальчика, рассказывают про бедного Никиту и ученика, его близнеца. Если у мальчика есть мама-папа-бабушка-дедушка, Фотовы к ним со своей сказкой не спешат. Головы у них больные, да они понимают: их взашей выгонят. Но иногда ребенок оказывается из интерната. Ненормальные дважды в одну школу не заглядывают, а вот в приюты многократно заруливают, их там прекрасно знают. Наша Наталья Ивановна, секретарь, увидела, как пара входит в приемную, заметила, что у Игоря в руках твой снимок, и предложила больным пять минут посидеть у двери. А сама поспешила в мой кабинет и предупредила меня. Я быстро твой снимок спрятала. Остальное ты уже знаешь. Извини, дорогой, я полагала, что на этом история закончится. До сих пор они утихали, услышав про то, что «их» мальчика нет. А с тобой вон как получилось! Ступай в столовую, баба Катя даст тебе пирожков. Понимаю, тебе обидно, но прости Фотовых, пожалей их, они не здоровые люди. И мой тебе совет: не ищи родню.
– Почему? – нахохлился Афанасий.
– Неизвестно, кого найдешь, – пояснила Ангелина Борисовна. – Хорошая мать ребенка никогда не бросит.
– Понимаю, – по-взрослому ответил паренек. – Но вдруг мама во мне нуждается? Вдруг ей плохо? И, возможно, она раскаивается, что бросила меня.
Ангелина встала.
– Фася, ты хороший мальчик, умный, но жизненного опыта не имеешь. А у меня он есть. Печальный. Почти все воспитанники-подкидыши, которые нашли своих родных, потом горько пожалели о знакомстве с ними. Родители часто оказывались уголовниками, наркоманами, пьяницами. Мерзавцы в свое время не захотели ребенка воспитывать, зарабатывать ему на хлеб и суп, одевать, обувать, учить. А когда мальчик или девочка взрослыми к ним пришли, вот тут лились сопли, слезы радости. Думаешь, подонки ликовали, что увидели свою плоть и кровь? Не смеши! Они знали: воспитанник детдома получил от государства жилье. И дураком из интерната не выпустят, выучат, хорошую профессию дадут. Отбросы общества понимают: у них появился кормилец. Чихнуть не успеешь, как маргиналы тебе на шею сядут, запрягут и поедут с песней.
Директриса открыла сейф.
– Я не имею права тебе личное дело показывать, но ты умный, болтать направо и налево не станешь. Вот, смотри.
Перед Афанасием на стол легла папка.
– Изучи внимательно, – велела Ангелина, – рассмотри фото одеяла, пеленок, корзинки, соски, себя самого в возрасте нескольких дней. Снимки милиция делала. Следователь очень хороший делом занимался. Кстати! Он жив-здоров, до сих пор работает, Ступенькин Прохор Сергеевич. Дам тебе его служебный телефон, он расскажет, как тебя взял на руки, а ты его опрудил.
Афанасий молча пролистал папку, добрался до анкеты. «Мальчик. Дата рождения – 29 февраля (предположительно). Имя – Афанасий (предположительно). Отчество – неизвестно. Мать – неизвестна. Отец – неизвестен. Медучреждение, откуда поступил в дом малютки, – неизвестно. Справка о рождении – отсутствует. Вес – 3,520. Рост – 51 см (обмер и взвешивание сделано медсестрой Ивановой в доме малютки). Первичный осмотр педиатром в роддоме – данные отсутствуют».
Афанасий закрыл папку.
– Сейчас отыщу телефон Ступенькина, – пообещала Ангелина.
– Не надо, – отмахнулся подросток, – он же обо мне ничего, как и вы, не знает.
Директриса обняла мальчика.
– Афанасий! У тебя не очень радостное детство. Как я ни стараюсь, но в интернате настоящую домашнюю обстановку не создашь. Вас кормят, поят, одевают, не обижают, не бьют, поверь, не везде так. Но мамой я каждому стать не могу и воспитатели тоже, у нас дома свои дети есть. Не стану врать, я сына-троечника люблю больше, но прекрасно отношусь и к тебе. Выслушай меня внимательно. Золотую медаль, о которой ты мечтаешь, не получишь. Их на каждую школу определенное количество выделяют. Понятное дело, желанная награда сироте без роду-племени не достанется. И в институт без блата трудно пролезть. У тебя один путь – спорт. Получи звание мастера, и любой вуз тебя принять за счастье сочтет. Забудь про все. Выкинь из головы мысли о родной семье. Тебе ее никогда не найти. Утром школа, потом спортивный зал. Квартиру, которая тебе положена, я выбью. Обещаю.